Андрей Слепухин: «Армия – отражение ситуации в стране»

– Мало кто знает, чем действительно занимаются военные суды. Более того, часто их представляют как некие карательные структуры Минобороны России, которые не могут быть независимыми от военного ведомства. Насколько это соответствует действительности?

– В бытовом сознании «военный суд» или «военный трибунал» действительно звучит угрожающе. В исторической ретроспективе же многие вовсе приравнивают военные суды к репрессивным органам, хотя подобное представление абсолютно ошибочно. Массовые репрессии производились силами особых троек и особых совещаний НКВД СССР, к деятельности этих внесудебных органов ни военные трибуналы, ни вообще суды никакого отношения не имели. Более того, в годы Великой Отечественной войны в прифронтовой полосе подавляющее большинство обычных судов переводилось в систему военных трибуналов, возвращая себе прежний статус по мере отдаления линии фронта.

Что касается утверждения о принадлежности военных судов к Минобороны России, то оно также ошибочно. После распада СССР военные трибуналы, переименованные в военные суды, вошли в состав судебной системы РФ. Формирование судейского корпуса военных трибуналов осуществлялось путём назначения на судейские должности офицеров. При этом назначаемые на должности судей военнослужащие, которые могли относиться не только к Минобороны России, но и к другим силовым ведомствам, из состава этих ведомств исключались с сохранением за ними только правового положения военнослужащих. То есть Минобороны России и другие силовые ведомства уже в то время имели отношение лишь к материальному обеспечению военных трибуналов, возможность вмешаться в судебную работу у них отсутствовала.

©octagon.media, 2021

А с начала 2000-х годов материальное и другие виды обеспечения военных судов были возложены на Судебный департамент при ВС РФ. В 2009 году в системе военных судов военная служба прекращена, в связи с этим действующие судьи подлежали увольнению с неё в запас. Я, например, так стал полковником юстиции запаса. Более того, наличие у кандидата на должность военного судьи воинского звания с тех пор даёт ему лишь незначительное преимущество.

Таким образом, в настоящее время какой-либо зависимости системы военных судов от силовых ведомств нет в принципе.

– В чём состоит специфика военных судов?

– Следует подчеркнуть, что военные суды входят в систему судов общей юрисдикции и от неё никак не обособлены. При наличии оснований дела практически всех категорий – и уголовные, и гражданские, и дела об административных правонарушениях – могут быть переданы по подсудности как из гарнизонного военного суда в районный суд, так и обратно.

Отличие военных судов состоит лишь в том, что они осуществляют судебную власть в войсках. Если говорить про территориальную юрисдикцию, то тут тоже есть различие. По общему правилу она производится по административно-территориальному делению страны. Между военными же судами юрисдикция разграничивается по военно-административному делению применительно к дислокации войск.

«Этим, в частности, определяется необходимость существования военных судов РФ, расположенных на территориях других государств – в Таджикистане, Казахстане, Армении и Приднестровье, где располагается российский воинский контингент».

Если говорить о Центральном окружном военном суде (Начал работу в 2019 году после упразднения Уральского и Приволжского окружных военных судов. – τ.), то он работает на территориях 19 субъектов России, которые расположены в Уральском и Приволжском федеральных округах, исключая Нижегородскую область. По местам дислокации воинских частей и учреждений силовых ведомств (Минобороны, Росгвардии, ФСБ, ФСО, МЧС и других. – τ.). Нашему суду подведомственны 13 гарнизонных военных судов, среди которых есть расположенный в Душанбе 109-й гарнизонный военный суд, осуществляющий правосудие и для российского воинского контингента, расположенного в Таджикистане и Киргизии.

По категориям рассматриваемых дел специфика военных судов заключается в том, что сторонами по ним, как правило, являются военнослужащие и органы военного управления. Вместе с тем к подсудности военных судов, расположенных за границей, относится весь спектр судебных дел в отношении не только военнослужащих, но и иных граждан России, имеющих отношение к деятельности соответствующих воинских контингентов.

«Например, наибольшее среди военных судов количество гражданских дел рассматривает 26-й гарнизонный военный суд, расположенный в Байконуре».

Там проживает значительное количество российских граждан, занятых в космической отрасли, в связи с чем судом разрешаются гражданские дела и по трудовым спорам, и по имущественным спорам между гражданами, и бракоразводные дела, то есть дела тех категорий, которые к подсудности военных судов, расположенных на территории России, не относятся. По объёму работы этот суд не уступает районным судам Москвы или Санкт-Петербурга.

В подобных условиях судьи военных судов приобретают определённую универсальность. В том числе и этим, наверное, объясняется достаточно большое количество бывших военных судей, ныне занимающих должности руководителей в судах общей юрисдикции. Судье военного суда легче адаптироваться к работе в суде общей юрисдикции, обратный путь значительно труднее.

Необходимо также отметить, что к исключительной подсудности военных судов законом отнесено рассмотрение уголовных дел о преступлениях террористической направленности, совершаемых любыми лицами. Кстати, военнослужащие среди них практически не встречаются. Рассматривают эти дела четыре окружных военных суда, к числу которых относится и наш.

История этого вопроса восходит к середине 2000-х годов. Тогда значительное количество таких дел и дел о бандитизме и участии в незаконных вооружённых формированиях должно было рассматриваться по правилам подсудности судами субъектов РФ.

«Но в связи с наличием реальной угрозы личной безопасности судей и членов их семей отдельными решениями ВС РФ они передавались на рассмотрение окружных военных судов».

Презюмировалось, что судьи-офицеры с осуществлением правосудия справятся и в такой обстановке – у нас нет права бояться. Последующая практика это подтвердила, в связи с чем с 2014 года все дела о преступлениях террористической направленности рассматривают только окружные военные суды.

Важно понимать, что вне зависимости от наличия определённых особенностей деятельности военных судов они работают не в отрыве от жизни страны.

– Можно ли уже говорить об итогах масштабной судебной реформы, в результате которой был создан Центральный окружной военный суд? Какие выводы из осуществлённых преобразований можно сделать?

– Одной из целей очередного этапа судебной реформы, в результате которой в том числе создан Центральный окружной военный суд, явилось дальнейшее укрепление независимости и беспристрастности судей. Ранее, например, не вступивший в законную силу приговор районного суда мог быть обжалован в апелляционном порядке в суде субъекта РФ (Областном, краевом, республиканском. – τ.), далее после вступления в законную силу его можно было обжаловать в кассационном порядке в том же суде. Очевидно, возникали предпосылки для сомнений в судейской беспристрастности, когда работающие в едином коллективе судьи одного и того же суда в разных инстанциях рассматривали одно и то же дело.

По этой причине апелляционная, кассационная и надзорная инстанции в России были разделены. Применительно к военной судебной системе это повлекло создание в рамках прежней общей численности судей и работников аппаратов судов Кассационного и Апелляционного военных судов, которые расположены соответственно в Новосибирске и Подмосковье. Сейчас если дело по первой инстанции рассмотрено гарнизонным военным судом, то в апелляционном порядке решение по нему проверяется окружным военным судом, в кассационном – Кассационным военным судом, а в порядке надзора – судебной коллегией по делам военнослужащих ВС РФ. Если же дело по первой инстанции рассмотрено окружным военным судом, то для него судом апелляционной инстанции является уже Апелляционный военный суд.

– Получается, это снизило нагрузку на окружные военные суды?

– Да, общая в абсолютных цифрах нагрузка окружных военных судов несколько снизилась, но в ходе реформирования их штатная численность также была уменьшена. Более того, реформа повлекла масштабную ротацию судей. Например, в Центральном окружном военном суде большинство судей прибыли к нам из других регионов: Подмосковья, Крыма, Калининграда, Челябинска, Ульяновска, Пензы и даже Душанбе. При таких условиях говорить о снижении судебной нагрузки не приходится, а вот об укреплении уверенности общества и участников процесса в независимости и беспристрастности судей, большая часть которых ранее служила в других местностях, пожалуй, да.

– Насколько сильно в последние годы изменилась судебная практика в военных судах? Раньше в прессе часто гремели дела о неуставных отношениях, сейчас об этом не слышно. Что происходит в настоящий момент?

– Преступления, связанные с неуставными взаимоотношениями в воинских коллективах, а также с уклонениями от военной службы ещё в 90-х составляли подавляющую часть уголовных дел, рассматриваемых военными судами, однако с тех пор многое изменилось. Переход армии на контрактную основу и сокращение срока военной службы по призыву привели к значительному снижению количества дел указанной категории.

Важно понимать, что армия – это срез государства, поэтому проблемы, характерные для общества в целом, также имеют место и в воинских коллективах, где проявляются ярче за счёт большей упорядоченности армейской среды.

Например, в конце 2000-х годов на государственном уровне был поставлен вопрос об активизации борьбы с преступлениями против половой неприкосновенности несовершеннолетних, в связи с чем соответствующее уголовное законодательство существенно ужесточилось, а органы предварительного расследования к выявлению таких преступлений стали относиться более скрупулёзно.

«Последовал естественный результат – подобных преступлений стало выявляться больше, в том числе отмечен рост их количества и среди военнослужащих».

Возьмём проблему наркотиков. В последние годы в нашем обществе она обострилась в том числе ввиду развития торговли наркотическими средствами через сеть интернет. Это не могло не отразиться и на армии. Конечно, воинскими должностными лицами принимаются системные меры по борьбе с незаконным оборотом наркотиков и их употреблением военнослужащими. Однако следствием применения таких мер, по крайней мере на первоначальном этапе, является также и увеличение судимости военнослужащих за соответствующие преступления.

В качестве ещё одной категории преступлений, дела о которых всё чаще встречаются в практике военных судов, можно привести кражи электронных денежных средств и мошенничества с использованием электронных средств. Ещё лет 15 назад о таких хищениях многие и не слышали. Но сфера банковских услуг развивается – сейчас трудно представить себе человека, не пользующегося банковской картой. Отмечающийся в стране рост количества хищений электронных денежных средств армейскую среду тоже не обходит стороной.

– Среди рассматриваемых военными судами дел особое внимание привлекают те, что связаны с незаконным оборотом оружия и боеприпасов. Откуда берутся такие дела? Часто ли в войсках выявляются торговцы оружием?

– Если вы говорите об информации по соответствующим составам преступлений, размещаемой на сайтах судов, то я отмечу, что торговля оружием и боеприпасами, а точнее их незаконный сбыт, является лишь одним из множества составов преступлений, предусмотренных уголовным законом в сфере незаконного оборота таких предметов, и далеко не самым характерным для военной среды – подобные случаи единичны. Гораздо чаще привлекаются к уголовной ответственности военнослужащие за другие виды незаконного оборота боеприпасов – их незаконные приобретение, хранение, ношение, перевозку и так далее. А вот случаи совершения военнослужащими незаконного оборота оружия можно назвать даже не редкими, а исключительными.

Из детства я помню, что во времена СССР у солдат патроны можно было выменять на сигареты – контроль за сохранностью боеприпасов оставлял желать лучшего. С наступлением 90-х годов и повсеместным засильем бандитизма государство в этой сфере постепенно стало закручивать гайки. С тех пор в армии контроль за оружием и боеприпасами многократно ужесточился.

«Сейчас пропажа даже одного патрона – ЧП для всей воинской части».

Бывает, что военнослужащие незаконно приобретают патроны. Это, как правило, происходит путём их экономии во время стрельб либо хищений в ходе производства работ на складах, где недостача незначительного количества патронов может быть обнаружена не сразу. Естественно, что такие случаи имеют место вследствие отсутствия должного контроля со стороны соответствующих воинских должностных лиц. Об их распространённости скажу так: гарнизонные военные суды, подведомственные Центральному окружному военному суду, рассматривают уголовные дела о незаконном обороте оружия и боеприпасов, совершённом военнослужащими, гораздо реже, чем наш окружной военный суд рассматривает дела о преступлениях террористической направленности, сопряжённых с незаконным оборотом оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств.

– Как и в территориальных, в военных судах превалируют гражданские споры. Какие здесь можно выделить тенденции?

– Согласно статистическим данным Судебного департамента при ВС РФ, сейчас на одно уголовное дело в среднем приходится порядка 10 гражданских и административных. При этом нельзя утверждать, что какая-либо одна категория гражданских дел имеет особое значение либо распространение. Как правило, прослеживается следующая закономерность: рассмотрите недавние изменения в законодательстве о порядке прохождения военной службы либо о статусе военнослужащих – порядок применения модифицированных или только введённых положений и будет с наибольшей вероятностью предметом судебных разбирательств по гражданским и административным делам в ближайшем будущем. Например, введение для военнослужащих так называемой военной ипотеки повлекло возникновение по вопросам её предоставления многочисленных судебных споров, которые военные суды продолжают рассматривать в порядке гражданского и административного судопроизводства.

– Насколько сложно рассматривать уголовные дела о преступлениях террористической направленности?

– По многим причинам простой эту категорию дел назвать нельзя. Центральный окружной военный суд рассматривает их в качестве суда первой инстанции коллегиально, составами из трёх судей. Одновременно в производстве каждого из судей, входящих в каждый судебный состав, находится по несколько таких дел. Зачастую рассмотрение каждого происходит на протяжении достаточно длительного времени. Сами понимаете, в таких условиях от наших судей требуется особый профессионализм и ответственное отношение к исполнению своего долга.

Обвиняемыми по делам о преступлениях террористической направленности выступают и российские граждане, и граждане других государств. Как правило, они отличаются радикальными воззрениями и готовы для их воплощения на многое. Зачастую они являются не одиночками, а членами международных террористических организаций, деятельность которых запрещена как в России, так и на территориях других стран. Среди них встречаются боевики, проходившие на территории иностранных государств под руководством опытных инструкторов углублённое обучение владению оружием, изготовлению и обращению с взрывными устройствами, принимавшие активное участие в боевых действиях и даже получившие при этом ранения. Временами при рассмотрении таких уголовных дел могут возникать угрозы личной безопасности участников судопроизводства.

Вместе с тем в принадлежащих каждому правах и свободах обвиняемые могут быть ограничены лишь на основании закона и в минимально необходимых пределах. Задача суда – при этом сохранить разумный баланс в соблюдении, с одной стороны, прав и свобод обвиняемого, а с другой стороны – интересов иных участников процесса и общества.

«Как раз с реализацией процессуальных прав обвиняемых, не владеющих русским языком, связан один из сложных моментов при рассмотрении дел о преступлениях террористической направленности».

Представьте: российский гражданин оказался бы под следствием в стране, языка которой не знает, и не понимал бы, что происходит в рамках неизвестной ему процедуры зарубежного судопроизводства. Конечно, такое недопустимо. Недавно в нашей практике был случай, когда одно из уголовных дел пришлось возвратить прокурору для устранения недостатков предварительного расследования, поскольку перевод обвинительного заключения оказался выполнен ненадлежащим образом – подсудимый был лишён возможности понять, в чём конкретно его обвиняют.

Ещё одна сложность в соблюдении принципа гласности судопроизводства – любое лицо, обладающее информацией об обстоятельствах преступления, должно быть приглашено в суд и допрошено. Однако по данной категории дел, особенно о преступлениях, совершённых на территориях других стран, часто возникает необходимость в допросе лиц, находящихся за пределами России, что реализовать достаточно затруднительно.

Кроме того, правоохранительные органы зачастую сталкиваются с нежеланием и откровенной боязнью лиц, обладающих информацией о преступлениях, выступать по уголовным делам в качестве свидетелей.

«Предусмотренное законом наказание за отказ от дачи показаний несопоставимо с реальной опасностью, которая может угрожать свидетелю, давшему правдивые показания против участника международной террористической организации».

Таких лиц суд допрашивает в условиях, исключающих возможность установления данных о личности свидетеля другими участниками процесса.

– Учитывая сложность расследования дел террористической направленности, как мы можем оценивать эффективность работы военных следственных органов? Не секрет, что по причине смены поколений в следственных органах в последние годы суды часто указывают на снижение качества расследования.

– На примере этих дел оценить работу следователей военных следственных органов сложно – им нечасто приходится расследовать дела о преступлениях террористической направленности. Предварительное расследование по делам такой категории осуществляется, как правило, следователями органов ФСБ России либо другими следователями – территориальных, а не военных следственных органов – СКР. Реже подобные дела расследуют следователи МВД.

В заключение нашего интервью следует отметить, что, несмотря на достаточно значительную нагрузку, обусловленную рассмотрением уголовных дел о преступлениях террористической направленности, организационные сложности, вызванные началом работы и становлением вновь созданного Центрального окружного военного суда, и иные не всегда позитивные вопросы, сопутствующие судебной деятельности, сформированный в нашем суде коллектив судей и сотрудников аппарата работает увлечённо, с желанием и осознанием важности задач, возложенных на нас законом.