Как можно визуально отличить русскую деревню от прочих? Многие безошибочно скажут: деревянные дома и наличники. Однако невозможно не заметить, как резко меняется современная сельская местность: новые строительные технологии заменяют дерево и камень, теперь часто можно встретить сайдинг поверх бревенчатого старого дома, пластиковые окна на жёлтой монтажной пене вместо наличников. Почему дома сегодня выглядят именно так и зачем сохранять исторический образ русского села?
Ответы на эти и другие вопросы я отправился искать в Невьянск и окрестные деревни – Быньги, Таволги, Сербишино, Кунару, где поговорил с активисткой, художницей Ольгой Фроловой, плотником Алексеем Парыгиным и внучкой Прокопия Кашина, который построил резной дом своими руками, Ириной Кирьяновой.
Ольга Фролова: «Иван Хафизов (главный исследователь наличников в России), когда приезжал к нам, высказал теорию; правда, с ней не согласны местные краеведы: “Можешь представить себе, что Демидов, живя здесь, отправлял своих людей учиться в Италию? В Италии на окнах ставни-жалюзи. Возможно, уральцы, вернувшись домой, тоже стали делать на ставнях резьбу полосочками”. Вот, например, и в невьянской иконе, и в интерьере храма Николая Чудотворца в Быньгах тоже прослеживается западно-европейское влияние».
Ольга Фролова: «Раньше мужики сами всё делали дома. Сейчас люди так не могут, и приходится обращаться за помощью. Резные наличники – это достаточно дорогое удовольствие. Стоимость одного – минимум 25 тыс. рублей. Обращаются многие, но, услышав цену, уходят».
Ольга Фролова: «Я родилась и основную часть жизни провела в городе, сейчас живу в деревне, и мне кайфово. Я вижу жизнь. Вообще, ты спокоен: видишь, как снег ложится, как тает, как солнце встаёт, гроза идёт».
Ольга Фролова: «Для уральских окон характерно наличие ставен. Местные люди в большинстве своём были старообрядцами. Они закрывали окна, оставляли только волоковое окно, ставили туда крынку с молом, хлеб – вот тебе, странник, возьми, а нас не беспокой».
Ольга Фролова: «Наличники – это лицо дома, это глаза, они смотрят – значит, их нужно защищать. Раньше они были наполнены символикой благополучия хозяйства, урожая, здоровья жителей, оберегами. Можно было определить, сколько человек живёт в доме, какой они веры, в какой храм ходят, есть ли в доме невестка».
Ольга Фролова: «Я работала генеральным директором, бизнес-тренером и подустала от людей, а в деревне всего 30 человек. До пандемии я три дня в деревне и не могу. Теперь я перенесла весь офис в дом и не хочу никуда ездить. Теперь у меня две козы. Я хочу получить опыт. Я не надеюсь на пенсию, чтобы у меня потом был дополнительный заработок. Сидр вот у нас в подполье».
Ольга Фролова: «По наличникам можно определить их возраст. Самые старые – очень простые. Обычно сверху большой круг солнца, слева и справа маленькие круги: восход, полдень, закат. Таким наличникам может быть 200 лет. Советские наличники также легко отличить – люди делали, уже не задумываясь о традиционной символике, для них это были просто узоры».
Ольга Фролова: «Уральские наличники, на мой взгляд, простые, лаконичные. Чисто мужская брутальная красота без изысков. В Иркутске, например, поскольку это был купеческий город, в наличниках роскошь – шторки, канделябры».
Ольга Фролова: «Однажды приехали немцы в гости к нашим знакомым в Быньги. Одна женщина сказала: “По наличникам я точно понимаю, что я в России. У нас везде преобладает скандинавский стиль, всё одинаково удобно и просто. А эти завитушки и вязь – это красота русской души. Ты приезжаешь в страну, и тебе бросается это в глаза. Нигде я такого не видела”».
Алексей Парыгин: «Сейчас как: фундамент залил, сруб поставил. Дерево не выстаивается, как надо, два-три года. Сразу собирают, потому что нет времени ждать. Жизнь-то проходит, иначе ты к старости только заедешь в дом».
Ольга Фролова: «У семьи гончара в Таволгах мы [с Алексеем Парыгиным] делали первые наличники – очень красивые. Мастерская сгорела, мы сделали вторые. Но это, конечно, просто интерпретации».
Алексей Парыгин: «Нам несколько раз заказывали наличники. Эскизы я делаю сам. Уже никто не вкладывает в наличники символический смысл, все современные люди. Вот символ плодородия – и я, значит, богатый буду? Я богатый буду, если пахать с утра до вечера. Раньше люди проще были и придавали этому значение».
Архивная фотография «Дома с райскими птицами» из коллекции Ольги Фроловой, примерно 1960-е годы.
Ольга Фролова: «“Дом с райскими птицами” в Невьянске. Говорят, это дом учителя Абрамова. Отец его работал художником в кинотеатре “Урал”, мать – учительницей. Этот Абрамов был ещё и резчиком. Это был великолепный дом, но сейчас от него мало что осталось».
Ольга Фролова: «В наших деревнях раньше не было понятия “мастерская”. Был дом, а рядом пристройка, домик. Назывался он очень по-невьянски – “фабрика”. Вот в этих фабриках люди после работы делали что-то своё».
Ольга Фролова: «“Дивно резанные дома” – так я называю дома вроде дома кузнеца Кириллова. Резьба на них уникальная, таких в районе семь штук: “Дом с райскими птицами”, “Дом с лосями”, “Дом с Невьянской башней”, “Девочка со свёклой”…»
Ирина Кирьянова: «Дом построили мои дедушка Кашин Прокопий Сергеевич и бабушка Анна Ивановна. Они приехали в Невьянск из Сибири в 1951 году. Строились 30 лет, а в 1984-м случился пожар от соседей, всё строили заново. Дедушка сказал: “А я ещё красивее построю!” Все украшения, деревянную вырезку делал сам; из найденной старой швейной машинки Singer сделал станок – лобзик».
Ирина Кирьянова: «К нам часто приезжали различные экскурсии, дедушка всё рассказывал, бабушка стряпала шанежки. Дом часто называют “где девочка со свёклой или с куклой”, но на самом деле она с репой. Фигуру дедушка нашёл, когда копал фундамент. Красить дом приходится раз в несколько лет, собираемся всей семьёй и красим».
Алексей Парыгин: «Как только появилась краска, наличники стали красить. Исторически, конечно, было нечем, разве что морилку сами готовили».
Алексей Парыгин: «Вот люди дома строят, ты им говоришь: “Делайте наличники!” Но они делают что-то современное: “Ну куда мне?” Сейчас лофт, хайтек…»
Ольга Фролова: «Современные деревянные окна гораздо лучше, чем пластиковые, но цены несопоставимы. Замены на пластик не избежать. Гораздо ужаснее, на мой взгляд, эти жёлтые газовые трубы поверх домов. Так, например, в Быньгах. Это же улица, то есть “у лица”. Это же выглядит просто как жёлтая клетка, никакой красоты для глаз».
Алексей Парыгин: «Когда дом покупаешь деревенский, всё, конечно, зависит от состояния, но я всегда за то, чтобы восстанавливать, а не заново строить, потому что денег нет. Так можно частями, малыми вложениями всё потихоньку сделать. Вот мы, например, у себя посчитали, сколько будет стоить построить пристрой к дому – 800 тыс. рублей. Где их взять?»
Ольга Фролова: «У нас и сейчас в Невьянске местами принято закрывать на ночь ставни. Я помню, в детстве, у бабушки, когда на улице была жара, мы закрывали ставни, свет проникал только через щёлочки. Было классно!»
Этот дом в Невьянске исторически наверняка принадлежал какому-то зажиточному горожанину, поскольку он очень большой, есть каменный первый этаж. Теперь он поделён между двумя владельцами. Такое можно встретить довольно часто, наверняка такой раздел был совершён в советские годы. Интересно наблюдать, как владельцы по-разному видят то, каким должен быть дом.
У наличников есть две прикладные функции – защищать щель между срубом и окном и, конечно, декор. Исторически в этот декор была вшита символическая информация, сегодня эта «смысловая нагрузка» утеряна.
Очень любопытно, чем именно вдохновлялись люди, украшавшие свои дома в советское и постсоветское время, какие символы, образы и почему наносили на фасад дома. Я где-то слышал, что это могли быть просто понравившиеся изображения в журналах, газетах, на фантиках и спичечных коробках. Вот человек отметил на воротах 300-летие города и свою идентичность, видимо, в 2001 году.
Этот старый дом в советские годы подновлён актуальными, доступными тогда материалами по «садовому» типу. По сути, такой подход – предвестник сегодняшнего сайдинга и пластика.
Этот дом находится прямо через дорогу от дома кузнеца Кириллова. Вообще, в селе заметно, что многие были вдохновлены этой невероятной постройкой на собственные поиски. Осенние листочки и яркие цвета здесь сочетаются с явно исторической резьбой, возможно, XIX века.
Алексей Парыгин: «Денег-то нет. 70 процентов населения, наверное, так живут. Хотелось бы, конечно, чтобы дерево, экология, чтобы технология соблюдалась. Но мы просто не можем себе это позволить».
Ольга Фролова: «Меня убил ответ Валерия Сюткина в одном старом интервью, когда его спросили, почему он уехал в Юрмалу жить: “А я выхожу, и у меня красота для глаза”. А мы выходим – то панельные дома у нас, то грязь, то жёлтые трубы. Именно поэтому у нас отсутствует чувство красоты, вкуса, пропорций».
11 апреля 2021